Блокада. Как питался Жданов в блокадном Ленинграде

Город-герой, который на протяжении более двух лет находился в военной блокаде немецких, финских и итальянских армий, сегодня вспоминает первый день блокады Ленинграда. 8 сентября 1941 года Ленинград оказался отрезанным от остальной части страны, а жители города с отвагой защищали родные дома от захватчиков.

872 дня блокады Ленинграда вошли в историю Второй Мировой войны как самые трагические события, которые достойны памяти и уважения. Мужество и отвага защитников Ленинграда, страдания и терпение жителей города - все это на долгие годы останется примером и уроком для новых поколений.

10 интересных, и в тоже время ужасающих фактов о жизни блокадного Ленинграда читайте в материале редакции .

1. "Голубая дивизия"

В блокаде Ленинграда официально принимали участие немецкие, итальянские и финские военные. Но была и еще одна группа, которую именовали как "Голубая дивизия". Было принято считать, что эта дивизия состоит из испанских добровольцев, так как официально Испания не объявляла войну СССР.

Однако, на самом деле "Голубая дивизия", которая стала частью большого преступления против ленинградцев, состояла из кадровых военных испанской армии. Во время боев за Ленинград "Голубая дивизия" для советских военных считалась слабым звеном агрессоров. Из-за грубости собственных офицеров и скудного питания бойцы "Голубой дивизии" нередко переходили на сторону советской армии, отмечают историки.

2. "Дорога жизни" и "Проулок смерти"

Спастись от голодной смерти жителям блокадного Ленинграда в первую зиму удалось благодаря "Дороге жизни". В зимний период 1941-1942 гг., когда вода на Ладожском озере замерзла, было налажено сообщение с "Большой Землей", через которое в город завозили продовольствие и эвакуировали население. Через "Дорогу жизни" было эвакуировано 550 тыс ленинградцев.

В январе 1943 года советские солдаты впервые прорвали блокаду оккупантов, и на освобожденном участке была построена железная дорога, которую назвали "Дорогой Победы". На одном участке "Дорога Победы" вплотную подходила к вражеским территориям, и поезда не всегда доходили до назначения. Этот отрезок военные называли "Проулком смерти".

3. Суровая зима

Первая зима блокадного Ленинграда была самой суровой, которую видели жители. С декабря по май включительно в Ленинграде держалась средняя температура воздуха 18 градусов ниже нуля, минимальная отметка фиксировалась на 31 градусе. Снег в городе порой достигал 52 см.

В таких суровых условиях жители города согревались любыми способами. Дома отапливались печами-буржуйками, в качестве топлива использовалось все, что горело: книги, картины, мебель. Центральное отопление в городе не работало, были отключены канализация и водопровод, прекратилась работа на заводах и фабриках.

4. Кошки-герои

В современном Санкт-Петербурге поставлен небольшой памятник кошке, мало кто знает, но этот памятник посвящен героям, которые дважды спасли жителей Ленинграда от голодной смерти. Первое спасение пришлось на первый год блокады. Голодные жители съели всех домашних животных, в том числе и кошек, что спасло их от голодной смерти.

Но в дальнейшем отсутствие кошек в городе привело к повальному нашествию грызунов. Под угрозой оказались продовольственные запасы города. После прорыва блокады в январе 1943 года в одном из первых составов поездов было четыре вагона с дымчатыми кошками. Именно эта порода лучше всего ловит вредителей. Запасы измученных жителей города были спасены.

5. 150 тысяч снарядов

За годы блокады Ленинград подвергался неисчисляемому количеству авиаударов и артобстрелов, которые велись по несколько раз в день. Всего за время блокады на Ленинград было выпущено 150 тысяч снарядов и сброшено больше 107 тысяч зажигательных и фугасных бомб.

Для оповещения граждан о вражеских авианалетах на улицах города было установлено 1500 громкоговорителей. Сигналом об авиаударах был звук метронома: его быстрый ритм означал начало воздушной атаки, медленный – отбой, а на улицах писали "Граждане! При артобстреле эта сторона улицы наиболее опасна".

Звук метронома и сохраненная на одном из домов предупреждающая об артобстреле надпись стали символами блокады и стойкости жителей так и непокоренного нацистами Ленинграда.

6. Три волны эвакуации

За годы войны советским военным удалось осуществить три волны эвакуации местного населения из осажденного и голодного города. За все время удалось вывести 1,5 млн человек, что составляло на тот момент почти половину всего города.

Первая эвакуация началась в первые дни войны - 29 июня 1941 года. Первая волна эвакуации отличалась нежеланием жителей покидать город, всего было вывезено чуть более 400 тыс человек. Вторая волна эвакуации - сентябрь 1941-апрель 1942. Основным путем эвакуации уже блокадного города стала "Дорога жизни", всего за вторую волну эвакуировали более 600 тыс человек. И третья волна эвакуации - май-октябрь 1942, эвакуировано чуть менее 400 тыс. человек.

7. Минимальный паек

Голод стал главной проблемой блокадного Ленинграда. Началом продовольственного кризиса принято считать 10 сентября 1941 года, когда гитлеровская авиация уничтожила Бадаевские продовольственные склады.

Пик голода в Ленинграде пришелся на 20 ноября-25 декабря 1941 года. Нормы выдачи хлеба для бойцов на передовой линии обороны были снижены до 500 граммов в день, для рабочих горячих цехов – до 375 граммов, для рабочих остальных производств и инженеров – до 250 граммов, для служащих, иждивенцев и детей - до 125 граммов.

Хлеб в блокаду готовился из смеси ржаной и овсяной муки, жмыха и нефильтрованного солода. Он имел полностью черный цвет и горький вкус.

8. Дело ученых

За первые два года блокады Ленинграда в городе было осуждено от 200 до 300 сотрудников ленинградских высших учебных заведений и членов их семей. Ленинградское управление НКВД в 1941-1942 гг. арестовывало ученых за "антисоветскую, контрреволюционную, изменническую деятельность".

В результате было приговорено к смертной казни 32 высококвалифицированных специалиста. Расстреляно четверо ученых, остальным смертную казнь заменили на различные сроки исправительно-трудовых лагерей, многие погибли в тюрьмах и лагерях. В 1954-55 годах осуждённые были реабилитированы, а против сотрудников НКВД возбуждено уголовное дело.

9. Длительность блокады

Блокада Ленинграда в годы Великой Отечественной войны длилась 872 дня (8 сентября 1941 - 27 января 1944). Но первый прорыв блокады был осуществлен в 1943 году. 17 января в ходе операции "Искра" советским войскам Ленинградского и Волховского фронтов удалось освободить Шлиссельбург, создав узкий сухопутный коридор между осажденным городом и всей остальной страной.

После снятия блокады Ленинград еще полгода находился в осаде. Немецкие и финские военные оставались в Выборге и Петрозаводске. После наступательной операции советских войск в июле-августе 1944 удалось отбросить фашистов от Ленинграда.

10. Жертвы

На Нюрнбергском процессе советская сторона заявила о 630 тысячах погибших во время блокады Ленинграда, однако, эта цифра до сих пор вызывает сомнение у историков. Реальное количество погибших может доходить до полутора миллиона человек.

Кроме количества погибших ужас вызывает и причины смерти - только 3% всех погибших в блокадном Ленинграде приходится на артобстрелы и авиаудары фашистских военных. 97% смертей в Ленинграде с сентября 1941 по январь 1944 произошли из-за голода. Мертвые тела, лежащие на улицах города, воспринимались прохожими как обыденное явление.

Оживленная дискуссия на казалось бы сугубо исторический вопрос на тему того, питался ли первый секретарь Ленинградского обкома ВКПб Андрей Александрович Жданов пирожными и прочими деликатесами в годы блокады,развернулась между министром культуры РФ Владимиром Мединским и либеральной общественностью в лице в первую очередь депутата петербургского ЗакСа Бориса Вишневского.

Надо признать, что хотя г-н министр - неуч и истории не знает (подробности - в нашей статье "Крокодил прапорщика Мединского"), в данном случае он правильно назвал все это "враньём". Миф подробно разобрал историк Алексей Волынец в биографии А.А. Жданова, вышедшей в серии ЖЗЛ. С разрешения автора "АПН-СЗ" публикует соответствующий отрывок из книги.

В декабре 1941 г. небывало сильные морозы фактически уничтожили водоснабжение оставшегося без отопления города. Без воды остались хлебозаводы - на один день и без того скудная блокадная пайка превратилась в горсть муки.

Вспоминает Алексей Беззубов, в то время начальник химико-технологического отдела расположенного в Ленинграде Всесоюзного НИИ витаминной промышленности и консультант санитарного управления Ленинградского фронта, разработчик производства витаминов для борьбы с цингой в блокадном Ленинграде:

«Зима 1941-1942 года была особенно тяжелой. Ударили небывало жестокие морозы, замерзли все водопроводы, и без воды остались хлебозаводы. В первый же день, когда вместо хлеба выдали муку, меня и начальника хлебопекарной промышленности Н.А.Смирнова вызвали в Смольный... А.А.Жданов, узнав о муке, просил немедленно к нему зайти. В его кабинете на подоконнике лежал автомат. Жданов показал на него: "Если не будет рук, которые смогут крепко держать этот совершенный автомат, он бесполезен. Хлеб нужен во что бы то ни стало".

Неожиданно выход предложил адмирал Балтийского флота В.Ф.Трибуц, находившийся в кабинете. На Неве стояли подводные лодки, вмерзшие в лед. Но река промерзла не до дна. Сделали проруби и по рукавам насосами подлодок стали качать воду на хлебозаводы, расположенные на берегу Невы. Через пять часов после нашего разговора четыре завода дали хлеб. На остальных фабриках рыли колодцы, добираясь до артезианской воды...»

Как яркий пример организационной деятельности руководства города в блокаду необходимо вспомнить и такой специфический орган, созданный Ленинградским горкомом ВКП(б), как «Комиссия по рассмотрению и реализации оборонных предложений и изобретений» - на нужды обороны был мобилизован весь интеллект ленинградцев и рассматривались, просеивались всевозможные предложения, способные принести хоть малейшую пользу осажденному городу.

Академик Абрам Фёдорович Иоффе, выпускник Санкт-Петербургского Технологического института, «отец советской физики» (учитель П.Капицы, И.Курчатова, Л.Ландау, Ю.Харитона) писал: «Нигде, никогда я не видел таких стремительных темпов перехода научных идей в практику, как в Ленинграде в первые месяцы войны».

Из подручных материалов изобреталось и тут же создавалось практически всё - от витаминов из хвои до взрывчатки на основе глины. А в декабре 1942 г. Жданову представили опытные образцы доработанного в Ленинграде пистолета-пулемёта Судаева, ППС - в блокадном городе на Сестрорецком заводе впервые в СССР начали производство этого лучшего пистолета-пулемёта Второй мировой войны.

Помимо военных задач, вопросов продовольственного снабжения и военной экономики, городским властям во главе со Ждановым пришлось решать массу самых разных проблем, жизненно важных для спасения города и его населения. Так для защиты от бомбардировок и постоянного артиллерийского обстрела в Ленинграде было сооружено свыше 4000 бомбоубежищ, способных принять 800 тысяч человек (стоит оценить эти масштабы).

Наряду со снабжением продовольствием в условиях блокады стояла и нетривиальная задача предотвращения эпидемий, этих извечных и неизбежных спутников голода и городских осад. Именно по инициативе Жданова в городе были созданы специальные «бытовые отряды». Усилиями властей Ленинграда, даже при значительном разрушении коммунального хозяйства, вспышки эпидемий были предотвращены - а ведь в осаждённом городе с неработающими водопроводом и канализацией это могло стать опасностью не менее страшной и смертоносной, чем голод. Сейчас эту задавленную в зародыше угрозу, т.е. спасенные от эпидемий десятки, если не сотни тысяч жизней, когда заходит речь о блокаде практически не вспоминают.

Зато альтернативно одарённые всех мастей любят «вспоминать» как Жданов «обжирался» в городе, умиравшем от голода. Тут в ход идут самые феерические байки, обильными тиражами наплодившиеся ещё в «перестроечном» угаре. И уже третий десяток лет привычно повторяется развесистая клюква: о том, как Жданов, дабы спастись от ожирения в блокадном Ленинграде, играл в «лаун-тенис» (видимо, диванным разоблачителям очень уж нравится импортное словечко «лаун»), как ел из хрустальных ваз пирожные «буше» (ещё одно красивое слово) и как объедался персиками, специально доставленными самолётом из партизанских краёв. Безусловно, все партизанские края СССР просто утопали в развесистых персиках...

Впрочем, у персиков есть не менее сладкая альтернатива - так Евгений Водолазкин в «Новой газете» накануне Дня победы, 8 мая 2009 г. публикует очередную ритуальную фразу про город «с Андреем Ждановым во главе, получавшим спецрейсами ананасы». Показательно, что доктор филологических наук Водолазкин не раз с явным увлечением и смаком повторяет про эти «ананасы» в целом ряде своих публикаций (Например: Е.Водолазкин «Моя бабушка и королева Елизавета. Портрет на фоне истории» / украинская газета «Зеркало недели» №44, 17 ноября 2007 г.) Повторяет, конечно же, не потрудившись привести ни малейшего доказательства, так - мимоходом, ради красного словца и удачного оборота - почти ритуально.

Поскольку заросли ананасов в воюющем СССР не просматриваются, остаётся предположить, что по версии г-на Водолазкина данный фрукт специально для Жданова доставлялся по ленд-лизу... Но в целях справедливости к уязвленному ананасами доктору филологических наук, заметим, что он далеко не единственный, а всего лишь типичный распространитель подобных откровений. Нет нужды приводить на них ссылки - многочисленные примеры такой публицистики без труда можно найти в современном русскоязычном интернете.

К сожалению, все эти байки, из года в год повторяемые легковесными «журналистами» и запоздалыми борцами со сталинизмом, разоблачаются только в специализированных исторических публикациях. Впервые они были рассмотрены и опровергнуты еще в середине 90-х гг. в ряде документальных сборников по истории блокады. Увы, тиражам исторических и документальных исследований не приходиться конкурировать с жёлтой прессой...

Вот что рассказывает в изданном в Петербурге в 1995 г. сборнике «Блокада рассекреченная» писатель и историк В.И.Демидов: «Известно, что в Смольном во время блокады вроде бы никто от голода не умер, хотя дистрофия и голодные обмороки случались и там. С другой стороны, по свидетельству сотрудников обслуги, хорошо знавших быт верхов (я опросил официантку, двух медсестёр, нескольких помощников членов военсовета, адъютантов и т.п.), Жданов отличался неприхотливостью: "каша гречневая и щи кислые - верх удовольствия". Что касается "сообщений печати", хотя мы и договорились не ввязываться в полемику с моими коллегами, - недели не хватит. Все они рассыпаются при малейшем соприкосновении с фактами.

"Корки от апельсинов" обнаружили будто бы на помойке многоквартирного дома, где якобы жительствовал Жданов (это "факт" - из финского фильма "Жданов - протеже Сталина"). Но вы же знаете, Жданов жил в Ленинграде в огороженном глухим забором - вместе с "помойкой" - особняке, в блокаду свои пять-шесть, как у всех, часов сна проводил в маленькой комнате отдыха за кабинетом, крайне редко - во флигеле во дворе Смольного. И "блины" ему личный шофёр (ещё один "факт" из печати, из "Огонька") не мог возить: во флигеле жил и личный ждановский повар, "принятый" им ещё от С.М. Кирова, "дядя Коля" Щенников. Писали про "персики", доставлявшиеся Жданову "из партизанского края", но не уточнив: был ли зимой 1941-1942 года урожай на эти самые "персики" в псковско-новгородских лесах и куда смотрела головой отвечавшая за жизнь секретаря ЦК охрана, допуская к его столу сомнительного происхождения продукты...»

Оператор располагавшегося во время войны в Смольном центрального узла связи Михаил Нейштадт вспоминал:«Честно скажу, никаких банкетов я не видел. Один раз при мне, как и при других связистах, верхушка отмечала 7 ноября всю ночь напролет. Были там и главком артиллерии Воронов, и расстрелянный впоследствии секретарь горкома Кузнецов. К ним в комнату мимо нас носили тарелки с бутербродами, Солдат никто не угощал, да мы и не были в обиде... Но каких-то там излишеств не помню. Жданов, когда приходил, первым делом сверял расход продуктов. Учет был строжайший. Поэтому все эти разговоры о "праздниках живота" больше домыслы, нежели правда... Жданов был первым секретарем обкома и горкома партии осуществлявшим все политическое руководство. Я запомнил его как человека, достаточно щепетильного во всем, что касалось материальных вопросов».

Даниил Натанович Альшиц (Аль), коренной петербуржец, доктор исторических наук, выпускник, а затем профессор истфака ЛГУ, рядовой ленинградского народного ополчения в 1941 году, пишет в недавно вышедшей книге: «...По меньшей мере смешно звучат постоянно повторяемые упреки в адрес руководителей обороны Ленинграда: ленинградцы-де голодали, а то и умирали от голода, а начальники в Смольном ели досыта, "обжирались". Упражнения в создании сенсационных "разоблачений" на эту тему доходят порой до полного абсурда. Так, например, утверждают, что Жданов объедался сдобными булочками. Не могло такого быть. У Жданова был диабет и никаких сдобных булочек он не поедал...Мне приходилось читать и такое бредовое утверждение - будто в голодную зиму в Смольном расстреляли шесть поваров за то, что подали начальству холодные булочки. Бездарность этой выдумки достаточно очевидна. Во-первых, повара не подают булочек. Во-вторых, почему в том, что булочки успели остыть, виноваты целых шесть поваров? Все это явно бред воспаленного соответствующей тенденцией воображения».

Как вспоминала одна из двух дежурных официанток Военного совета Ленинградского фронта Анна Страхова, во второй декаде ноября 1941 года Жданов вызвал её и установил жёстко фиксированную урезанную норму расхода продуктов для всех членов военсовета Ленинградского фронта (командующему М.С. Хозину, себе, А.А. Кузнецову, Т.Ф. Штыкову, Н.В. Соловьёву). Участник боёв на Невском пятачке командир 86-й стрелковой дивизии (бывшей 4-й Ленинградской дивизия народного ополчения) полковник Андрей Матвеевич Андреев, упоминает в мемуарах как осенью 1941 г., после совещания в Смольном, видел в руках Жданова небольшой черный кисет с тесемкой, в котором член Политбюро и Первый секретарь Ленинградского обкома и горкома ВКП(б) носил полагавшейся ему пайковый хлеб - хлебная пайка выдавалась руководству несколько раз в неделю на два-три дня вперёд.

Конечно, это не были 125 грамм, полагавшихся иждивенцу в самый кризисный период блокадного снабжения, но, как видим, и пирожными с лаун-теннисом тут не пахнет.

Действительно, в период блокады высшее государственное и военное руководство Ленинграда снабжалось куда лучше, чем большинство городского населения, но без любимых разоблачителями «персиков» - здесь господа разоблачители явно экстраполируют на то время собственные нравы... Предъявлять же руководству блокадного Ленинграда претензии в лучшем снабжении - значит предъявлять такие претензии и солдатам Ленфронта, питавшимся в окопах лучше горожан, или обвинять лётчиков и подводников, что они в блокаду кормились лучше рядовых пехотинцев. В блокадном городе всё без исключения, в том числе и эта иерархия норм снабжения, подчинили целям обороны и выживания, так как разумных альтернатив тому, чтобы устоять и не сдаться, у города просто не было...

Показательный рассказ о Жданове в военном Ленинграде оставил Гаррисон Солсбери, шеф московского бюро «Нью-Йорк таймс». В феврале 1944 г. этот хваткий и дотошный американский журналист прибыл в только что освобожденный от блокады Ленинград. Как представитель союзника по антигитлеровской коалиции он посетил Смольный и иные городские объекты. Свою работу о блокаде Солсбери писал уже в 60-е гг. в США, и его книгу уж точно невозможно заподозрить в советской цензуре и агитпропе.

По словам американского журналиста, большую часть времени Жданов работал в своем кабинете в Смольном на третьем этаже: «Здесь он работал час за часом, день за днем. От бесконечного курева обострилась давняя болезнь, - астма, он хрипел, кашлял... Глубоко запавшие, угольно-темные глаза горели; напряжение испещрило его лицо морщинами, которые резко обострились, когда он работал ночи напролет. Он редко выходил за пределы Смольного, даже погулять поблизости...

В Смольном была кухня и столовая, но почти всегда Жданов ел только в своем кабинете. Ему приносили еду на подносе, он торопливо ее проглатывал, не отрываясь от работы, или изредка часа в три утра ел по обыкновению вместе с одним-двумя главными своими помощниками... Напряжение зачастую сказывались на Жданове и других руководителях. Эти люди, и гражданские и военные, обычно работали по 18, 20 и 22 часа в сутки, спать большинству из них удавалось урывками, положив голову на стол или наскоро вздремнув в кабинете. Питались они несколько лучше остального населения. Жданов и его сподвижники, также как и фронтовые командиры, получали военный паек: 400, не более, граммов хлеба, миску мясного или рыбного супа и по возможности немного каши. К чаю давали один-два куска сахара. ...Никто из высших военных или партийных руководителей не стал жертвой дистрофии. Но их физические силы были истощены. Нервы расшатаны, большинство из них страдали хроническими заболеваниями сердца или сосудистой системы. У Жданова вскоре, как и у других, проявились признаки усталости, изнеможения, нервного истощения».

Действительно, за три года блокады Жданов, не прекращая изнурительной работы, перенёс «на ногах» два инфаркта. Его одутловатое лицо больного человека через десятилетия даст повод сытым разоблачителям, не вставая с тёплых диванов, шутить и лгать о чревоугодии руководителя Ленинграда во время блокады.

Валерий Кузнецов, сын Алексея Александровича Кузнецова, второго секретаря Ленинградского обкома и горкома ВКП(б), ближайшего помощника Жданова в годы войны, в 1941 г. пятилетний мальчик, ответил на вопрос корреспондентки о питании ленинградской верхушки и столовой Смольного в период блокады:

«Я обедал в той столовой и хорошо помню, как там кормили. На первое полагались постные, жиденькие щи. На второе - гречневая или пшенная каша да еще тушенка. Но настоящим лакомством был кисель. Когда же мы с папой выезжали на фронт, то нам выделяли армейский паек. Он почти не отличался от рациона в Смольном. Та же тушенка, та же каша.

Писали, что в то время, как горожане голодали, из квартиры Кузнецовых на Кронверкской улице пахло пирожками, а Жданову на самолете доставлялись фрукты...

Как мы питались, я уже вам рассказал. А на Кронверкскую улицу за все время блокады мы приезжали с папой всего-то пару раз. Чтобы взять деревянные детские игрушки, ими растопить печку и хоть как-то согреться, и забрать детские вещи. А насчет пирожков... Наверное, достаточно будет сказать, что у меня, как и у прочих жителей города, была зафиксирована дистрофия.

Жданов... Понимаете, меня папа часто брал с собой в дом Жданова, на Каменный остров. И если бы у него были фрукты или конфетки, он бы наверняка уж меня угостил. Но такого я не припомню».

1 октября 1950 года в 2 часа ночи, в Ленинграде по приговору Военной коллегии Верховного суда, во дворе Дома офицеров, что по Литейному проспекту под номером 20, были расстреляны :

– Секретарь ЦК А.А. Кузнецов,

– Первый секретарь Ленинградского обкома П.С. Попков,

– Председатель Госплана Н.А. Вознесенский,

– Второй секретарь Ленинградского горкома Я.Ф. Капустин,

– Председатель Ленгорисполкома П.Г. Лазутин,

– Председатель Совета министров РСФСР М.И. Родионов.

Осуждённых по одному выводили во двор и стреляли им в затылок из револьверов с глушителем, чтобы прохожие по Литейному проспекту не слышали звуки выстрелов.

Проходившие по этому же делу первый секретарь Ярославского обкома И.М. Турко, управделами Ленинградского обкома Ф.Е. Михеев и заведующая отделом Ленинградского обкома Т.Е. Закржевская получили по приговору лагерные сроки, но на свободу так и не вышли.

После расстрела во дворе Дома офицеров были арестованы и расстреляны партийные работники по всей стране, так или иначе связанные в своём прошлом с Ленинградом .

Была репрессирована семья Н.А. Вознесенского: его родной брат А.А. Вознесенский – ректор Ленинградского университета был расстрелян; сын – 15 летний Валерий (в будущем академик В.А. Мироненко) провёл несколько месяцев в тюрьме; расстреляна сестра – секретарь Куйбышевского райкома М.А. Вознесенская.

Отменённая ещё в 1947 году, за полгода до начала процесса 12 января 1950 года, смертная казнь была восстановлена по отношению к изменникам родины, шпионам и подрывникам-диверсантам.

29 сентября начинается процесс и уже через 3 дня расстрел арестованных; к 12 июля 1951 года, менее чем через год, начинаются аресты и расстрелы всех девяти следователей, участвовавших в деле, включая министра госбезопасности В.С. Абакумова – непосредственного куратора дела.

От восстановления смертной казни до ликвидации всех участников – менее двух лет. За этот, достаточно короткий срок было расстреляно 200 человек и около 2000 репрессировано.

Во всём этом деле поражает прежде всего какая-то целенаправленная жестокость, спешка, вызывающая подозрение в стремлении как можно быстрее что-то скрыть , смыть пролитой кровью. Подобного в истории советского террора ещё не бывало. Остро заточенный топор советской репрессивной машины, обрушившийся на головы высших партийных функционеров, должен был убедить в том, что вина «ленинградцев» была столь велика, что в интересах государства необходимо было их расстрелять.

В чём же заключалась их вина?

Быть может ответ кроется в тех причинах, по которым за полгода до начала процесса была восстановлена смертная казнь? Но ни изменниками родины, ни шпионами, ни, тем более, подрывниками-диверсантами ни один из проходивших по этому делу не был. То, о чём говорилось в приговоре, настолько неубедительно, невнятно и двусмысленно, что создаётся впечатление о существовании чего-то неординарного и трагичного даже по меркам советского репрессивного правосудия, и это не могло быть озвучено в стенах закрытого судилища.

Намерение перенести столицу РСФСР в Ленинград, создать русскую партию в противовес Всесоюзной Коммунистической Партии – всё это звучит таким же абсурдом, как и обвинения в шпионаже в пользу Англии . Всё это уже бывало в истории Советского Союза, и кое-какие выводы наверное были сделаны.

Подтасовка результатов выборов на Ленинградской партийной конференции – неубедительно; проведение в Ленинграде всесоюзной оптовой ярмарки без согласования с Москвой, но на самом деле она была согласована. Создание ленинградской мафии – но время этому ещё не пришло!

Двери к пониманию этого дела плотно закрыты и по сей день, но в обветшалом с годами «строении», неизбежно появляются щели, сквозь которые естественно проникает свежий воздух понимания и осмысливания.

Решение ликвидировать ленинградскую партийно-государственную верхушку сформировалось у И. Сталина не позднее 1947 года. По свидетельству А. Микояна летом 1947 года, находясь на отдыхе на озере Рица, И. Сталин доверительно сообщил прогуливавшимся с ним соратникам, среди которых были Л. Берия и Г. Маленков, что он, Сталин, стареет, силы уже не те и предложил рассмотреть возможность назначения преемника.

«Наиболее подходящей кандидатурой на должность Председателя Совета министров СССР он (И. Сталин) считает Н. Вознесенского, а на пост Генерального Секретаря – А. Кузнецова. Как, не возражаете, товарищи?»

«Товарищи», прекрасно понимая, что вождь проверяет их «на вшивость», благоразумно не возразили, но сделали соответствующие выводы. И. Сталин дает команду: «Фас!»

31 августа 1948 года неожиданно умирает, снятый незадолго до кончины с поста председателя Коминформа, А. Жданов . Умер он не у себя дома, не в Кремлёвском кабинете, а в санатории «Сосны» на Валдае, куда был направлен по решению Политбюро на отдых и лечение.

А. Жданов является достаточно значимой фигурой в нашем повествовании, а поэтому есть смысл остановиться несколько подробнее на некоторых обстоятельствах его жизни и смерти.

В довоенное, послекировское время этот партийный чиновник был фигурой номер два в партийной иерархии и даже рассматривался как возможный преемник И. Сталина. Все 871 день блокады Ленинграда , начиная с 8 сентября 1941 года и по 27 января 1944 года, первый секретарь обкома А. Жданов, провёл в Смольном, где находился штаб, руководивший обороной города и контролировавший действия двух фронтов Ленинградского и Волховского.

В конце сороковых годов, уже после прорыва блокады, мы смольнинские мальчишки любили рыбачить на Невской излучине, около Охтинского моста. Там был небольшой деревянный причал, с которого хорошо брали крутоспинные окушки размером с мальчишескую ладонь. Сразу за причалом, на крутом береговом откосе стоял дощатый щит, прикрывая что-то.

Много позднее я понял, что это был вход в туннель, который вёл в здание Смольного. Так осуществлялась доставка продуктов для работников штаба и предусматривалась возможность эвакуации, в случае критической ситуации: с причала, на скоростном катере, направо под Охтинским мостом и дальше вверх по реке до Ладожского озера. Эвакуации не понадобилось.

Сразу же после прорыва блокады, 17 января 1945 года А. Жданов переводится в Москву . О московском периоде его жизни написано достаточно много, особенно о его известной речи в Ленинграде в 1946 году, в которой он назвал великую А. Ахматову «блудницей» , а М. Зощенко – «подонком литературы» . Таков был этот партийный чиновник, отвечавший за советскую идеологию, и отличавшийся от других только тем, что умел «бренчать» на фортепиано.

Но нам значительно интереснее остановиться не на послевоенной жизни этого «пианиста», а на обстоятельствах его смерти. К 1947 году отношения И. Сталина и А. Жданова резко и безоговорочно испортились. Как вспоминала дочь И. Сталина Светлана, однажды на даче И. Сталин резко обрушился на А. Жданова: «Что сидишь, как Христос? Что молчишь?»

Использование И. Сталиным библейского образа, можно объяснить, как семинарским прошлым вождя, так и религиозным воспитанием самого А. Жданова, отец которого был известным религиозным деятелем. Но если И. Сталин назвал А. Жданова «Христом», то себя он в этом случае наверняка считал Понтием Пилатом, то есть, судьёй. В чём же он обвинил А. Жданова?

По свидетельству Светланы, А. Жданов сидел бледным, тяжело дышал и не имел сил даже вытереть со лба капли пота. Наверное, он уже предвидел свой «скорбный» путь. Через два года его, по решению Политбюро, отправили «на лечение» на Валдай , в санаторий «Сосны», где он и умер.

29 августа 1948 года врач-кардиолог Л. Тимашук, специально приехавшая в санаторий из Москвы, анализируя электро-кардиограмму А. Жданова диагностировала у пациента инфаркт «в области левого жедудочка и межжелудочной перегородки» и выразила резкий протест против того, что лечащие А. Жданова врачи не предписывают ему постельный режим.

Интерпретация результата электро-кардиограммы требует профессионализма, опыта и оценки текущего состояния больного, и всё это у Л. Тимашук безусловно было. Любой врач имеет право на собственное мнение, имеет право и на ошибку. Все, лечившие А. Жданова врачи, включая кардиолога С. Карпай, имевшей доступ к последней кардиограмме, отрицали наличие инфаркта у больного. Известный кардиолог профессор Ф. Лясс, уже в наше время проанализировал ту самую кардиограмму с использованием современных методик и решительно заявил, что она не показывает инфаркта у больного А. Жданова.

Таким образом, столь категоричное письмо Л. Тимашук следует рассматривать не с позиции оценки лечебной ситуации, а того, кому это письмо было адресовано. А адресовано оно было Н. Власику – начальнику личной охраны И. Сталина, а по совместительству начальнику службы охраны Министерства государственной безопасности и передано из рук в руки начальнику охраны А. Жданова майору А. Белову. В этом случае, письмо является, ничем иным, как политическим доносом.

Через два дня А. Жданов умер, а 7 августа Л. Тимашук написала второе письмо, адресовав его всё тому же Н. Власику, а копию – секретарю ЦК А. Кузнецову, категорически утверждая, что «лечение А.А. Жданова проводилось абсолютно неверно», а точнее – злонамеренно.

Узнав о смерти А. Жданова, А. Кузнецов и Н. Вознесенский полетели на Валдай . Отметим, что оба бывших ленинградца, проведшие со А. Ждановым все 871 день в осаждённом городе, ни разу не навестившие его в санатории-лечебнице, бросили все свои дела и срочно прибыли в санаторий, чтобы присутствовать на вскрытии тела, которое производилось не в прозекторской районной больницы, а в плохо освещённой ванной комнате санатория. Выглядели они при этом крайне обеспокоеннными.

Что же их так беспокоило?

Только одно – причина смерти, а точнее возможность иной, в отличие от инфаркта, причины. Но этой причины в плохо освещённой ванной комнате санатория обнаружено не было, и два бывших ленинградца, прекрасно понимая, что жизнь А. Жданова является индикатором их собственных жизней, успокоились и отправились обратно в Москву, не ведая того, что жить им осталось чуть более одного года.

Подведём некоторые итоги.

Доктор-кардиолог Л. Тимашук была секретным сотрудником МГБ (куратор – майор А. Белов). Категоричное письмо-донесение, написанное 29 августа, прошло не только по специальным каналам МГБ (А. Белов – Н. Власик – В. Абакумов), но и было «открыто» Центральному Комитету через копию донесения, адресованного А. Кузнецову.

Таким образом, категоричность обвинений в донесении Л. Тимашук означает только одно: А. Жданов должен умереть в самое ближайшее время, иначе указанная категоричность теряет всякий смысл. Письма-донесения Л. Тимашук обрели вторую жизнь через четыре года, когда началось «дело врачей». Но это, как говорится, совсем другая история.

Что же было причиной столь «криминального» отношения И. Сталина к ленинградской партийной верхушке? Что побудило расстрелять арестованных практически сразу же после оглашения приговора во дворе судилища. Где искать причину?

В 1949 году решением партийно-государственных органов был закрыт уникальный музей – Музей обороны Ленинграда , располагавшийся в здании бывшей мануфактурной выставки в Соляном переулке, а вскоре в 1950 году был арестован и приговорён к расстрелу (позднее приговор был заменён 25 годами лагеря) основатель музея и его бессменный руководитель – Л. Раков.

В решении о закрытии говорилось: «Экспозиция музея извратила ход исторических событий в годы Великой Отечественной войны , и является по характеру антипартийной, и недостаточно акцентирующей роль партии и Сталина, а также выпячивающей местный ленинградский патриотизм…»

Вот как описывает закрытие музея его бывший эскурсовод Н. Нонина :

«Тысяча девятьсот сорок девятый год... Во дворе Музея обороны горят костры. Жгут бесценные уникальные экспонаты, подлинные документы, реликвии. Жгут подлинные фотографии. В залах музея молотом разбивают скульптуры. Баграми сдирают живопись. Ломами рушат стены... Жгут костры. Гибнет Музей Обороны Ленинграда…»

Бесчеловечная жестокость уничтожения музея всего на несколько месяцев предшествовала уничтожению партийных руководителей Ленинграда во дворе Дома офицеров. Какие документы сжигались на кострах? Что искали, ломая стены и вскрывая полы здания?

Блокада

И. Сталин не любил Ленинград. Не любил и не доверял ленинградской партийной организации, начиная со времён Г. Зиновьева. И. Сталин опасался С. Кирова, и, похоже, инициировал его убийство и уничтожение всей верхушки ленинградской партийной организации. И. Сталин хотел сдать город. Великий город, колыбель русской культуры .

Доказательство этому в его приказе заместителю командующего Ленинградским фронтом генералу-майору И. Федюнинскому и руководителям Ленинградской партийной организации:

«Если вы в течение нескольких ближайших дней не прорвёте фронта и не восстановите прочной связи с 54-й Армией, которая вас связывает с тылом страны, все ваши войска будут взяты в плен. Восстановление этой связи необходимо не только для того, чтобы снабжать войска Ленфронта, но и особенно для того, что бы дать выход войскам Ленфронта для отхода на восток – для избегания плена, в случае, если необходимость заставит сдать Ленинград. Имейте в виду, что Москва находится в критическом положении, и она не в состоянии помочь новыми силами. Либо вы в эти два-три дня прорвёте фронт и дадите возможность вашим войскам отойти на восток, в случае невозможности удержать Ленинград, либо вы попадёте в плен. Мы требуем: сосредоточьте дивизии 8 или 10 и прорвитесь на восток. Это необходимо и на тот случай, если Ленинград будет удержан, и на случай сдачи Ленинграда. Для нас армия важнее…»

В словах И. Сталина звучит паника: ценой сдачи Ленинграда спасти Москву! «Армияя важнее!» Очевидно, ленинградские руководители смогли донести до И. Сталина простую мысль. Без Ленинграда, без Ленинградской индустрии Советский Союз не выдержит войны с Германией.

Ленинградская индустрия – это не только Кировский завод , производящий тяжёлые танки. Это и гиганты энергетического машиностроения: «Электросила» и «Металлический завод». Это «Красный треугольник» – завод, производящий техническую резину. Это судостроительный гигант – «Адмиралтейский завод». Это и многие другие заводы, которые можно в достаточно короткие сроки перестроить на производство вооружения.

Ленинградские руководители предложили И. Сталину план, и И. Сталин этот план принял. 27 октября, т.е. через четыре дня после сталинского приказа, И. Федюнинский, уже не заместитель командующего Ленинградским фронтом, а, всего лишь, командующий 54-й армией, принял активное участие в Тихвинской оборонительной и Тихвинской наступательной операциями, а это означает, что генерал выполнил приказ И. Сталина и отвёл войска на восток в направлении Москвы.

Но Ленинград сдан не был. Блокада города, начавшиеся официально 8 сентября, продолжалась 872 дня, до 27 января 1944 года. Википедия следующим образом определяет термин «блокада»: «Военная блокада – военные действия, направленные на изоляцию неприятельского объекта путём пресечения всех его внешних связей...»

Исходя из этого определения, блокады Ленинграда не было . Ленинград не был изолирован от страны. Был чудовищный голодомор великого города. Сознательное убийство голодом многих тысяч от шестисот тысяч до полутора миллионов. Кто знает точное число погибших от голода? Только бетонная Родина-Мать на Пискарёвском мемориальном кладбище.

8 сентября 1941 года, что по данным официальных историков, является началом блокады Ленинграда , были уничтожены Бадаевские склады , деревянные складские помещения, построенные ещё в начале века купцом С. Растеряевым. На этих складах хранилось 3 тысячи тон муки и 2,5 тысячи тон сахара, что и послужило по официальным данным, началом голода.

Первый налёт немецкой авиации начался в 5 часов 30 минут утра. Вот как описывает его очевидец.

«В тишине раннего утра вдруг возник гул, неизвестно откуда исходящий. Он всё нарастал и нарастал. Задрожали стёкла и всё вокруг стало вибрировать. Вдали в ясном небе появилась армада самолётов. Они летели строем на разной высоте, медленно, уверенно. Кругом взрывались зенитные снаряды – словно клочья ваты в голубом небе. Артиллерия била суматошно, беспорядочно, не причиняя вреда самолётам. Они даже не маневрировали, не меняли строй, и, словно не замечая пальбы, летели к цели…»

Густой, чёрный, тяжёлый дым завис над городом. Горел сахар.

Что помешало командующему группой армией «Север» генерал-фельдмаршалу Вильгельму фон Леебу взять продовольственные склады, ведь от Красного Села, захваченного в начале сентября до складов было не более 5 километров по прямой? Почему генерал-фельдмаршал отказался от 3 тысяч тон муки и 2,5 тысяч тон сахара для нужд собственных войск, предпочтя их уничтожение?

Говорят, во время бомбёжки Бадаевских складов кто-то запускал ракеты. Тема «ракетчиков» была довольно расхожей в блокадное время. Ей посвящена была даже книжка Г. Матвеева «Зелёная цепочка», в которой два мальчика Миша и Стёпа помогли поймать однорукого немецкого диверсанта , «дядю Петю», таскавшего с собой огромный чемодан с ракетами.

На что нацеливали эти «ракетчики»? На штаб обороны города – Смольный?

Смольный не бомбили. Если бы бомбили, то были бы следы. Да и не было никакой нужды нацеливать авиацию на здание Смольного. Обнаружить здание с воздуха было очень просто: излучина Невы, Охтинский мост, и такой «визуальный «ориентир, как Смольный собор, построенный великим К. Растрелли.

Быть может «ракетчики» нацеливали авиацию и артиллерию противника на индустриальные объекты города? Самый крупный и стратегически самый важный объект в Ленинграде – Кировский завод , который в мирное время выпускал в основном трактора, а с началом войны полностью перешёл на производство танков, причём, тяжёлых – КВ.

Наводить немецкую авиацию на Кировский завод не было никакой необходимости, потому что завод находился на расстоянии 3-х (!!!) километров от немецких артиллерийских позиций на горе Воронья в Красносельском районе Ленинграда. Разрушить завод мог любой командир артиллерийской батареи, расположенной на горе.

По официальным данным 97% ленинградцев погибли от голода и только 3% от артиллерийских обстрелов и бомбёжек, и это несмотря на то, что по городу было выпущено около 150 тысяч снарядов и 107 тысяч авиационных бомб. Официальные источники свидетельствуют, что в отдельные дни по городу била вся фронтовая артиллерия противника, и жители города сутками не выходили из бомбоубежищ.

Как всё это доставлялась на завод № 371, а точнее на Кировский завод? Каким образом военная продукция, произведённая на заводах города, отправлялась для нужд фронта? Вопросы... Вопросы... Вопросы?

По официальным данным только за второе полугодие 1941 года действующая армия получила из Ленинграда 3 миллиона снарядов и мин, 3 тысячи полковых и противотанковых орудий, 713 танков , 49 бронемашин.

В конце 1941 года , когда в городе было зарегистрировано около 40 случаев людоедства, Г. Жуков телеграфировал Ленинградским руководителям: «Спасибо ленинградцам за помощь москвичам в борьбе с кровавыми гитлеровцами…»

Наличие бесперебойного канала доставки оружия в действующий фронт из Ленинграда и, с другой стороны, комплектующих деталей на ленинградские заводы с Урала и Предуралья (Пермь), предполагает наличие железнодорожной линии , оборудованной погрузо-разгрузочными системами, ибо танк КВ весит 47, 5 тонн.

Как известно из официальных источников, последняя линия Октябрьской железной дороги была перерезана немцами с захватом ими станции Мга 8 сентября 1941 года. Все остальные линии юго-западного направления были перерезаны ими раньше. Выборгская линия была перерезана финнами в районе станции Сестрорецк.

И, тем не менее, двусторонний канал исправно и бесперебойно функционировал, о чём свидетельствуют телеграмма Г. Жукова и фотография танков на Дворцовой площади. Попробуем разобраться.

Танки КВ на фотографии изображены, проходящими арку Главного Штаба в сторону Невского проспекта. На Невском они могли повернуть только налево, в сторону Московского вокзала, потому что прямо они упирались в Исаакиевскую площадь по улице Гоголя, а направо, опять возвращались на Дворцовую площадь.

Итак, Московский вокзал и Октябрьская линия железной дороги. С Октябрьской дорогой соединена Кировская железная дорога, идущая до Мурманска и проходящая через станцию Сортавала, что на Северном берегу Ладожского озера.

Именно через Кировскую дорогу , в народе прозванную «Мурманкой», проходили поставки оружия и продовольствия, доставленные в порт Мурманск, знаменитыми «конвоями» из Великобритании. И если в сентябре по «Мурманке» было перевезено 27,6% от общего числа всех военных грузов, доставленных по ленд-лизу , то в октябре – уже 73,8% , больше, чем в два раза! И все эти грузы шли через Сортавалу, потому, что южнее железную дорогу ограничивает с востока Ладожское озеро. По-видимому, в конце сентября и была реконструирована часть Кировской дороги от станции Сортавала до Москвы.

Подведём итоги

С 8 сентября 1941 года по 27 января 1944 года Ленинград не был блокирован . Иными словами, блокады Ленинграда, в классическом понимании этого термина, не было. Существовали три двусторонних канала связи города с «Большой землёй».

– Кировская железная дорога от Ленинграда до Москы, огибающая с Севера Ладожское озеро и способная перевозить крупногабаритные грузы.

– Военно-автомобильная дорога №101 , проходившая по южной части озера, использовавшая летом грузовые баржи, а зимой – грузовики ГАЗ-АА (полуторки) по льду. С ноября 1941 года по апрель 1942 года по этой дороге было эвакуировано 550 тысяч жителей города и доставлено в город 361 тысяч тонн грузов. Последняя цифра явно преувеличена. Подсчёт А. Кунгурова показывает, что для того, что бы перевести такое количество грузов по льду, интервал движения автомашин должен был составлять 1 минуту, но для избегания резонанса льда, дистанция между машинами должна была быть не менее 100 метров. По-видимому, значительная часть грузов была перевезена по Кировской железной дороге через Сортавалу.

– 12-километровый «коридор» между войсками Волховского и Ленинградского фронтов. По этому «коридору» 29 марта 1942 года партизаны Новгородской и Псковской областей доставили в осаждённый Ленинград санный обоз с несколькими тоннами продовольствия. Почему этот «коридор» не был использован для создания нормально-профильной железной дороги, объясняется только дефицитом времени и техническими сложностями. Строительство грунтовой дороги для эвакуации жителей города автомобильным транспортом, по-видимому, было признано нецелесообразным, а строительство нормально-профильной железной дороги связано с большими рисками.

Массированных артиллерийских обстрелов города, как и массированных бомбардировок с воздуха не было и причина этого – командующие немецкой и финской армий, блокировавшие Ленинград с Юга и с Севера: генерал-фельдмаршал В. фон Лееб и фельдмаршал барон Г. Маннергейм .

Вот, как описывает личность фон Лееба Википедия:

«Как офицер старой школы, честный и бескомпромиссный, человек высоких моральных принципов, к тому же, религиозный, фон Лееб после прихода нацистов к власти открыто выражал неприязнь к новому режиму и его лидерам. Гитлер , называвший фон Лееба «неисправимым антифашистом», установил над ним негласный надзор гестапо. Однако фон Лееб, будучи человеком здравомыслящим, не вступал ни в какие группы заговорщиков и конспираторов, хотя и критиковал гитлеровскую программу милитаризации страны. Его антинацистские настроения не помешали ему занять в конце 1933 пост командующего 2-й армейской группой, расквартированной в Касселе. Являясь специалистом по оборонным мероприятиям, фон Лееб опубликовал в 1938 книгу «Оборона», выдержавшую несколько переизданий и переведённую на иностранные языки, в том числе русский (она была использована при создании полевого устава Красной Армии)».

Будучи офицером старой школы, фон Лееб , видимо, не мог позволить обстреливать мирный город, к тому же хорошо ему известный. Поэтому обстрелы Ленинграда носили эпизодический характер. Не потому ли были скоропалительно без всякого суда повешены 12 немецких артиллеристов, чтобы ликвидировать ненужных свидетелей?

Что касается барона Г. Маннергейма , то для него Петербург был городом, с которым связана значительная часть жизни. Здесь прошла его юность, здесь он женился, закончил военное училище, поступил на военную службу и дослужился до звания генерал-лейтенанта. До конца дней на письменном столе фельдмаршала стояла фотография последнего русского императора с дарственной надписью.

С финской стороны по Ленинграду не было выпущено ни одного снаряда .

Бесперебойная работа Кировской железной дороги, связывавшей Ленинград с «Больший землёй», была возможной только благодаря гарантиям безопасности с финской стороны.

Всё время блокады Ленинград оставался важнейшим источником , снабжавшим фронт необходимой продукцией. С первых дней блокады, по крайней мере, до ноября 1941 года, Кировский завод Ленинграда оставался основным производителем тяжёлых танков КВ , а после этой даты, что не менее важно, поставщиком запасных танковых частей. Все ленинградские предприятия работали на нужды фронта . Работали тяжело, в три смены.

Для работы в таком изматывающем темпе, 125 грамм так называемого хлеба явно недостаточны. Именно поэтому рабочие и ИТР получали 600 грамм нормального хлеба, плюс дополнительные продукты. Все остальные жители блокадного города: дети, старики, женщины относились к иждивенцам и обрекались на героизм, мужество и голодную смерть .

По сути своей, блокадный Ленинград был лагерем, одним из «островов» Гулага, наподобие лагерей Колымы, только на Колыме добывали золото за шансы выжить, а в Ленинграде реальные шансы выжить были только у работавших на оборонных предприятиях. Таков был план , доложенный И. Сталину Ленинградскими руководителями и одобренный им.

Большинство же, из получавших 125 грамм так называемого хлеба, мужественно боролись с голодом. Они были по существу ненужным балластом. Их было более 600 000. Всё это ощутимо проглядывало из небытия в залах Музея Обороны Ленинграда . Именно поэтому музей был так варварски уничтожен. Поэтому были так скоропалительно расстреляны бывшие ленинградские руководители, потому, то руководителей лагерей в живых не оставляли. Таковы были законы «большой зоны».

27 января день окончания блокады Ленинграда. Но... была ли блокада на самом деле?
Если не принимать слепо на веру официальную советскую версию, то напрашиваются вопросы...

Артобстрелы
Из изложения истории блокады Ленинграда мы знаем, что в годы войны город подвергался интенсивной бомбардировке и артиллерийским обстрелам. В этих условия жители Ленинграда каждый день совершали подвиги, трудились и медленно умирали от голода. Для поднятия боевого духа, в своё время в политуправлении Ленинграда появилась идея воспеть бессмертный подвиг жителей города, и в одной из его газет появилась заметка. В ней приведена информация, что на территорию Ленинграда упало 148 тысяч 478 снарядов. Эта цифра стала эталоном и на все годы блокады и они уже не смогли от неё отделаться.

Вот как историки описывают эти события:
Ленинградцы жили в постоянном нервном напряжении, обстрелы следовали один за другим. С 4 сентября по 30 ноября 1941 года город обстреливался 272 раза общей продолжительностью 430 час. Иногда население оставалось в бомбоубежищах почти сутки. 15 сентября 1941 года обстрел длился 18 ч. 32 м, 17 сентября - 18 ч. 33 м. Всего за период блокады по Ленинграду было выпущено около 150 тыс. снарядов…

Элементарная проверка этой цифры показывает, что она взята с потолка и никак не отражает реальные события.
Возьмём дальнобойное орудие большого калибра (155, 203 или 210 мм). Это орудие делает 1 выстрел за 2 (две) минуты. За час это орудие делает 30 выстрелов. За рабочий день - 240 выстрелов (8-часовой рабочий день, мы помним, что немецкие солдаты воевали по расписанию, это не роботы, они должны есть и отдыхать), за 18 часов непрерывного обстрела орудие делает 540 выстрелов, за 430 часов - 12 900 выстрелов. Соответственно, артиллерийская батарея за это же время делает 77 400 выстрелов, а артиллерийский дивизион - 232 200 выстрелов. За 900 дней осады 1 такое орудие делает «всего» 216 тысяч выстрелов.
В состав стандартной артиллерийской батареи советской и немецкой армии входило 6 орудий, артиллерийского дивизиона - 18 орудий, и таких дивизионов на фронте в немецкой армии было достаточное количество, все города после войны представляли собой руины.
Таким образом, из проверки информации, приведённой историками, можно сделать вывод, что упавших снарядов было намного больше, что подтверждают разрушения Ленинграда. Постоянное повторение историками этого факта говорит о неспособности или нежелании их отойти от сложившегося мифа.

Смущает постоянная игра в поддавки со стороны войск Германии. Фон Лейб, командующий армией Север, был грамотным и опытным командиром. У него в подчинении было до 40 дивизий (в том числе и танковые). Фронт перед Ленинградом был длиной 70 км. Плотность войск доходила до уровня 2-5 км на дивизию в направлении главного удара. Говорить при таком раскладе о том, что в этих условиях он не мог взять город, могут только историки, не понимающие ничего в военном деле.
Мы неоднократно видели в художественных фильмах об обороне Ленинграда, как немецкие танкисты въезжают в пригород, давят и расстреливают трамвай. Фронт был прорван, и впереди них не было никого. В своих мемуарах Фон Лейб и многие другие командиры Германской армии утверждали, что им запрещали брать город, давали приказ отойти с выгодных позиций.

Экономика и производство
Известно, что Кировский завод работал всё время блокады. Второй факт тоже известный - он находился в 3 километрах от линии фронта.
Из района Кировского завода эвакуировали жителей, но завод продолжал работать под самым носом у германского командования, и его так и не уничтожили (хотя, с этой задачей мог бы справиться один лейтенант-артиллерист с батареей не самого большого калибра, при правильно поставленной задаче и достаточном количестве боеприпасов).
Кировский завод выпускал различную продукцию: танки КВ-1, самоходки САУ-152, к 1943 году освоили производство танков ИС-1 и ИС-2. По фотографиям мы можем представить масштаб производства танков (это крупное и серийное производство). Кроме Кировского завода, работали и остальные заводы Ленинграда, выпуская снаряды и другую военную продукцию.

Кировский завод во время блокады
Исходя из нормативов того времени, определённое количество ресурсов и материалов распределялось между производствами без излишеств, в соответствии с планами и задачами. На основании этого распределения создавались минимальные запасы сырья, материалов, инструментов и готовой продукции на предприятиях, обеспечивавшие бесперебойную работу заводов (обычно, на две недели, реже на месяц) с постоянным подвозом необходимого (по мере добычи или производства) и отправкой готовой продукции.

В условиях блокады отдельно взятого города не существует таких стратегических запасов, способных обеспечить потребность города (или хотя бы промышленности) больше чем на три месяца. В условиях жёсткой экономии энергии и продовольствия можно растянуть запасы, но для экономии электроэнергии требуется остановить производство - основной потребителя энергии, а этого не произошло. Заводы в Ленинграде не останавливались ни на день.
Можно согласиться с предположением, что часть угля для производства энергии взяли у флота, но основной базой флота был Таллин, и он был захвачен. Тепловые электростанции потребляют угля в разы больше, чем любой корабль. Посмотрим, что по этому поводу пишут «историки» и «летописцы»:
Вследствие остановки практически всех электростанций, некоторые станки приходилось приводить в движение вручную, из-за чего трудовой день увеличился. Нередко кое-кто из рабочих оставался ночевать в цеху, экономя время на выполнение срочных фронтовых заказов. В результате такой самоотверженной трудовой деятельности за второе полугодие 1941 года действующая армия получила из Ленинграда 3 млн. снарядов и мин, более 3 тыс. полковых и противотанковых орудий, 713 танков, 480 бронемашин, 58 бронепоездов и бронеплощадок.

2. Помогали трудящиеся Ленинграда и другим участкам советско-германского фронта. Осенью 1941 года, во время ожесточённых боёв за Москву, город на Неве отправил войскам Западного фронта свыше тысячи артиллерийских орудий и миномётов, а также значительное количество других видов вооружения.
В трудной обстановке осени 1941 года главной задачей трудящихся осаждённого города было снабжение фронта вооружением, боеприпасами, снаряжением и обмундированием. Несмотря на эвакуацию ряда предприятий, мощность ленинградской промышленности оставалась значительной. В сентябре 1941 года предприятия города выпустили более тысячи 76-миллиметровых пушек, свыше двух тысяч миномётов, сотни противотанковых орудий и пулемётов.

Факт остаётся фактом: количество произведённой продукции посчитано и озвучено, с фактом не поспоришь. Теперь немного подумаем над тем, что же на самом деле написали историки.
Первый вопрос - по способу доставки из осаждённого города действующей армии и большей частью под Москву 713 танков, 3000 орудий, миллиона снарядов и главное - 58 бронепоездов - всё это можно вывезти только по рельсам, и требуется не менее 100 эшелонов. Ибо танки и бронепоезда тем более, на катерах не возят (таких катеров (паромов) ещё не существовало).

Второй вопрос - это озвучено массовое производство (и это в условиях осады). Сказки про то, что можно что-то выпустить, не имея сырья, материалов и, тем более, инструмента, можно рассказывать только безграмотным людям!
Всё это указывает на постоянный подвоз необходимых материалов и сырья. Ведь в блокированном городе Ленинграде не было угольных шахт, железорудных и прочих месторождений для обеспечения промышленности углём, сталью, коксом, флюсами и прочими материалами!
«Историки» утверждают, что станки вращали вручную - это просто домысел безграмотных в технике людей: попробуйте станок с приводом 3-10 кВт (а именно такие приводы имеют промышленные сверлильные и токарные станки) провернуть вручную и выточить металлическую заготовку. Обеспечить нужную скорость вращения, просто провернуть такой станок невозможно!
«Историки» так же утверждают, что основной причиной увеличения продолжительности рабочего времени был не героический порыв отдать все для общей победы, а отсутствие электроэнергии. Из работ «историков»:
Осенью и зимой 1941/42 года советская артиллерия вела эту борьбу в чрезвычайно трудных условиях: не хватало боеприпасов, средств артиллерийской инструментальной разведки, отсутствовала корректировочная авиация, дальность стрельбы советских орудий в первое время уступала немецким, поэтому вплоть до весны 1942 года противодействие артиллерии противника носило оборонительный характер, хотя ответные удары советской артиллерии и ослабили боевую мощь врага.
Всё-таки интересно - у них самих не хватало снарядов или они переправили 3 миллиона снарядов армии! Почему? У них в блокаде не было проблем? А как они увеличили дальность стрельбы орудий? Наверное, подкатили орудия поближе?! Это ещё один пример не просто безграмотного изложения и непонимания информации, а полной фальсификации!

Электроэнергия
На территории Ленинграда было пять ТЭС, они входили в состав Энергосистемы Ленинградской области. Энергетики про это время пишут так:
После того как 8 сентября 1941 года вокруг Ленинграда замкнулось кольцо блокады, город оказался отрезанным от всех загородных электростанций, снабжавших его энергией. Были разрушены многие подстанции и линии электропередачи. В самом Ленинграде работало только пять тепловых электростанций. Однако и на них из-за недостатка топлива резко сократилась выработка энергии, которой хватало только на госпитали, хлебозаводы и правительственные здания, имевшие отношение к фронту. Прервалась передача электроэнергии с Волховской ГЭС, основное оборудование которой в октябре 1941 года было демонтировано и вывезено на Урал и в Среднюю Азию. На станции остались в работе два вспомогательных гидроагрегата по 1000 кВт, работавшие для железнодорожного узла Волховстрой и воинских частей. Была парализована работа оборонных заводов, остановились трамваи и троллейбусы, перестал работать водопровод. Многие энергетики ушли на фронт, а оставшиеся продолжали работать в суровых условиях голода и холода, обеспечивая выработку возможного количества электроэнергии. Началась энергетическая блокада Ленинграда. Самым тяжёлым днём для энергетики Ленинграда стало 25 января 1942 года. Во всей энергетической системе работала только одна станция, неся нагрузку всего в 3000 кВт…

Немного прокомментируем статью: с сентября 1941 года производство электроэнергии сократилось из-за режима чрезвычайной экономии. К январю 1942 года закончился уголь в городе, тепловые электростанции практически остановились, и производилось только 3000 кВт. При этом Волховская Гэс вырабатывала 2000 кВт (2 МВт), и этого хватало только на ж.д. узел и воинские части (то есть, обратите внимание на цифру - 2 мегаватта это очень немного в масштабах города).
Зимой 1941-1942 годов котёл № 3 электростанции «Красный Октябрь» был переделан под сжигание фрезерного торфа, который имелся на торфопредприятиях Всеволожского района. Пуск этого агрегата позволил повысить нагрузку электростанции до 21-22 тыс. кВт из 23-24 тыс. кВт, вырабатываемых системой.
То есть, озвучена окончательная цифра: вся система (точнее, одна тепловая электростанция на торфе плюс Волжская ГЭС) до конца войны производила 24 тыс. киловатта. Цифра только кажется большой, но, к примеру, приведу, что этой энергии не хватит одному городу (например Гродно 338 тысяч человек) одновременно вскипятить электрические чайники.

В Ленинграде с весны 1942 года действовало 6 маршрутов трамвая. Для обеспечения этого энергопотребления требуется 3,6 тысяч кВт электроэнергии (3,6 МВт). Чтобы на каждом маршруте ходило 20 трамваев общим числом 120 (всего) с предполагаемой мощностью двигателя 30 (!) кВт (к примеру, современные трамваи имеют мощность до 200 кВт).
На оставшуюся от движения трамваев электроэнергию (20 МВт) нужно запитать производство заводов, а это:
десятки тысяч станков по 3-10 кВт каждый (изготовлены миллионы снарядов, болтов, втулок, шпонок, валов и т.д.), - 30-100 МВт (это если 10 тысяч станков на всех заводах);
десятки станков по производству стволов пушек (токарно-винторезные станки больших размеров),
прокатные станы (без этого броневых листов не бывает),
много промышленных сварочных агрегатов (всё-таки выпустили 713 танков за полгода, по 5 танков в день), танк обваривается не один день. Сварка брони танков требует огромного расхода электроэнергии (это не корпус автомобиля из жести сварить), промышленные сварочные аппараты имеют мощность до 40 кВт. Если предположить, что танк обваривают одним сварочным агрегатом трое суток, то требуется 15 сварочных агрегатов общей мощностью 600 кВт.
И в итоге элементарных подсчётов получаем, что у нас сильно не хватает оставшейся энергии (20 МВт), а нужно обеспечить светом ещё обком и горком партии, облсовет и горсовет, управление НКВД, госпитали и т.д.

Продовольствие
Потребность в продовольствии города составлял (2 миллиона 544 тысячи жителей города - без учёта войсковых группировок, флота и жителей области внутри осады), 1,5 кг продовольствия в сутки (500 грамм сухарей и 1 кг овощей и круп - это общевойсковой паёк) - 3800 тонн продовольствия ежедневно (63 современных вагонов) - напомню, это без учёта численности войск и флота и жителей области.
Проведённый 10 и 11 сентября вторичный учёт продуктов питания показал, что для обеспечения войск и населения в Ленинграде имелись запасы зерна, муки и сухарей на 35 дней, крупы и макарон - на 30 суток, мяса и мясопродуктов - на 33 дня, жиров - на 45 суток, сахара и кондитерских изделий - на 60 суток (к ноябрю должно было всё закончиться, и это с учётом сокращения потребления в два раза).
С сентября по декабрь 1941 года героическими усилиями советских лётчиков в блокадный город было доставлено свыше 6 тыс. т грузов, в том числе 4325 т высококалорийных продуктов питания и 1660 т боеприпасов и вооружения (за 3 месяца привезли продовольствия на 2 дня.
Всего до конца навигации 1941 года в осаждённый город водным путём было доставлено 60 тыс. т. различных грузов, в том числе 45 тыс. т. продовольствия (ещё на 20 суток продовольствия).

Всего в первую блокадную зиму ледовая дорога работала до 24 апреля (152 дня). За это время было перевезено 361 109 т различных грузов, в том числе 262 419 т продовольствия (то есть, перевозилось менее, чем по 2000 тонн продовольствия в сутки - это меньше суточной потребности города).
Потребность в продовольствии была решена после гибели почти миллиона людей от голода и эвакуации ещё одного миллиона 300 тысяч беженцев за все время действия дороги жизни.

Выводы
К ноябрю должны были закончиться не только уголь, но и все запасы сырья и материалов, продовольствия. Путём жёсткой экономии эти запасы растянули до января. Подвоз по дороге жизни на машинах грузоподъемностью 1,5 тонны обеспечивал только продовольственные потребности (да и то не полностью). Не раскрыто «историками», что представляли из себя 100 000 т. других грузов, привезённых в первую зиму, но потребность промышленности это не покрывало.
При этом германскому командованию для полной парализации всей деятельности города достаточно было разрушить всего 5 электростанций, которые по дыму из труб хорошо были видны для корректировщиков артиллерийского огня.
Совершенно непонятно, почему 713 танков КВ не решили вопроса снятия блокады Ленинграда, ведь на момент начала войны мы имели только 636 танков КВ, и эти танки не пробивались немецкими пушками. Этого количества танков и артиллерии должно было хватить, чтобы отбросить немцев даже к границе.

В условиях, когда люди умирали с голоду на ходу и замерзали целыми семьями, непонятно откуда бралось сырьё, материалы, инструмент для заводов (пушки изготавливались на Мотовилихинском заводе в Перми, и до февраля 1942 года это был единственный завод, выпускающий танковые и корабельные пушки), и электроэнергия для обеспечения производства, а выпущенная продукция переправлялась на большую землю. Но заводы всё работали и работали (это факт).

Фактом является также то, что в блокадном Ленинграде выпускали

Первым тяжёлым испытанием, которое выпало на долю мужественных ленинградцев, были регулярные артобстрелы (первые из них датируются 4-м сентября 1941 года) и удары с воздуха (хотя впервые вражеские самолёты пытались проникнуть в городскую черту ещё в ночь 23 июня, но прорваться туда им удалось лишь 6 сентября). Однако германская авиация сбрасывала снаряды не хаотично, а по чётко выверенной схеме: в их задачу входило уничтожение как можно большего количества мирных граждан, а также стратегически важных объектов.

Во второй половине дня 8 сентября в небе над городом появились 30 неприятельских бомбардировщиков. Посыпались фугасные и зажигательные бомбы. Пожар охватил всю юго-восточную часть Ленинграда. Огонь стал пожирать деревянные хранилища Бадаевских продовольственных складов. Горели мука, сахар и другие виды продовольствия. Потребовалось почти 5 часов, чтобы усмирить пожарище. «Голод навис над многомиллионным населением ─ нет Бадаевских продовольственных складов». «На Бадаевских складах 8 сентября пожар уничтожил три тысячи тонн муки и две с половиной тонн сахара. Это то, что потребляется населением всего за три дня. Основная же часть запасов была рассредоточена по другим базам..., в семь раз больше, чем сгорело на Бадаевских». Но отброшенные взрывом продукты не были доступны населению, т.к. вокруг складов установили оцепление.

Всего за время блокады на город было сброшено свыше 100 тыс. зажигательных и 5 тыс. фугасных авиабомб, около 150 тыс. снарядов. Только за осенние месяцы 1941 года воздушная тревога объявлялась 251 раз. Средняя продолжительность артобстрела в ноябре 1941 года составила 9 часов.

Не теряя надежды взять Ленинград штурмом, 9 сентября немцы двинулись в новое наступление. Главный удар наносился из района западнее Красногвардейска. Но командование Ленинградского фронта перебросило в наиболее угрожающие участки часть войск с Карельского перешейка, пополнило резервные части отрядами народного ополчения. Данные меры позволили фронту на южном и юго-западном подступах к городу стабилизироваться.

Было ясно, что план фашистов по захвату Ленинграда потерпел фиаско. Не добившись ранее поставленных целей, верхушка вермахта пришла к выводу, что только длительная осада города и непрекращающиеся авианалёты могут привести к его овладению. В одном из документов оперативного отдела генерального штаба Третьего Рейха «О блокаде Ленинграда» от 21 сентября 1941 года говорилось:

«б) Сначала мы блокируем Ленинград (герметически) и разрушаем город, если возможно, артиллерией и авиацией.

в) Когда террор и голод сделают в городе своё дело, откроем отдельные ворота и выпустим безоружных людей.

г) Остатки «гарнизона крепости» (так противник именовал гражданское население Ленинграда ─ прим. авт.) останутся там на зиму. Весной мы проникнем в город... вывезем всё, что осталось живое, в глубь России или возьмём в плен, сровняем Ленинград с землёй и передадим район севернее Невы Финляндии».

Таковы были планы супостата. Но советское командование не могло мириться с такими обстоятельствами. 10-м сентября 1941 года датируется первая попытка деблокады Ленинграда. Началась Синявинская операция войск 54-й отдельной армии и Ленинградского фронта с целью восстановления сухопутной связи города со страной. Советские войска испытывали недостаток сил и не смогли выполнить оставленную задачу. 26 сентября операция закончилась.

Тем временем ситуация в самом городе становилась всё тяжелее и тяжелее. В осаждённом Ленинграде оставалось 2, 544 млн. человек, в их числе ─ около 400 тыс. детей. Не смотря на то, что с середины сентября начал действовать «воздушный мост», а на несколько дней раньше к Ленинградскому берегу стали причаливать небольшие озёрные суда с мукой, запасы провианта сокращались с катастрофической скоростью.

18 июля 1941 года Совет Народных Комиссаров СССР принял постановление ввести в Москве, Ленинграде и их пригородах, а также в отдельных населённых пунктах Московской и Ленинградской областей карточки на важнейшие продовольственные продукты (хлеб, мясо, жиры, сахар и т.п.) и на промтовары первой необходимости (к концу лета по карточкам такие товары выдавались уже по всей стране). Они устанавливали следующие нормы на хлеб:

Рабочим и инженерно-техническим работникам угольной, нефтяной, металлургической отраслей промышленности полагалось от 800 до 1200 гр. хлеба в день.

Остальной массе рабочих и инженерно-технических работников (например, отраслей лёгкой промышленности) выдавалось по 500 гр. хлеба.

Служащие различных отраслей народного хозяйства получали по 400-450 гр. хлеба в день.

Иждивенцам и детям же приходилось довольствоваться 300-400 гр. хлеба в сутки.

Однако к 12 сентября в отрезанном от Большой земли Ленинграде оставалось: хлебного зерна и муки ─ на 35суток, крупы и макарон ─ на 30, мяса и мясопродуктов ─ на 33, жиров ─ на 45, сахара и кондитерских изделий ─ на 60 суток.1В этот день в Ленинграде произошло первое сокращение установленных по всему Союзу дневных норм хлеба: 500 гр. для рабочих, 300 гр. для служащих и детей, 250 гр. для иждивенцев.

Но враг не успокаивался. Вот какая запись от 18 сентября 1941 года значилась в дневнике начальника генштаба сухопутных войск фашистской Германии генерал-полковника Ф. Гальдера: «Кольцо вокруг Ленинграда пока не замкнуто так плотно, как хотелось бы... У противника сосредоточены крупные людские и материальные силы и средства. Положение здесь будет напряжённым, пока в качестве союзника не даст себя почувствовать голод». Герр Гальдер, к великому сожалению для жителей Ленинграда, думал абсолютно верно: голод действительно ощущался всё больше и больше с каждым днём.

С 1 октября горожане стали получать по 400 гр. (рабочие) и по 300 гр. (все остальные). Съестное, доставлявшееся по водному пути через Ладогу (за всю осеннюю навигацию ─ с 12 сентября до 15 ноября ─ было завезено 60 тонн провианта и эвакуировано 39 тыс. человек), не покрывало и трети потребностей городского населения.

Ещё одной существенной проблемой стала острая нехватка энергоносителей. В довоенное время ленинградские заводы и фабрики работали на привозном топливе, но осада нарушила все поставки, а имеющиеся припасы таяли на глазах. Над городом нависла угроза топливного голода. Для того чтобы создававшийся энергетический кризис не стал катастрофой, 8 октября Ленинградский исполком депутатов трудящихся принял решение о заготовке дров в районах севернее Ленинграда. Туда были отправлены отряды лесозаготовителей, которые состояли в основном из женщин. В середине октября отряды начали свою работу, но с самого начала стало ясно, что план лесозаготовок выполнен не будет. Свою немалую лепту в разрешение топливного вопроса внесла и ленинградская молодёжь (на лесозаготовках принимало участие около 2 тыс. комсомольцев, преимущественно девушек). Но и их трудов было мало для полного или почти полного обеспечения предприятий энергией. С наступлением холодов заводы останавливались один за другим.

Облегчить жизнь Ленинграда могло только снятие осады, для чего 20 октября стартовала Синявинская операция войск 54-й и 55-й армий и Невской оперативной группы Ленинградского фронта. Она совпала с наступлением немецко-фашистских войск на Тихвин, потому 28 октября деблокаду пришлось отложить по причине обострившейся обстановки на тихвинском направлении.

У немецкого командования интерес к Тихвину возник после неудач с захватом Ленинграда с юга. Именно это местечко было прорехой в кольце окружения вокруг Ленинграда. И в результате тяжёлых боёв 8 ноября фашисты сумели-таки занять этот городок. А это значило одно: Ленинград лишился последней железной дороги, по которой по Ладожскому озеру шли грузы в город. Но река Свирь осталась недосягаемой для неприятеля. Более того: в результате Тихвинской наступательной операции в середине ноября немцы были отброшены за реку Волхов. Освобождение Тихвина осуществилось только спустя месяц после его захвата ─ 9 декабря.

8 ноября 1941 года Гитлер самонадеянно изрекал: «Ленинград сам поднимет руки: он неминуемо падёт, раньше или позже. Никто оттуда не освободиться, никто не прорвётся через наши линии. Ленинграду суждено умереть голодной смертью». Кому-то тогда могло показаться, что так оно и будет. 13 ноября зафиксировано очередное снижение норм выдачи хлеба: рабочим и инженерно-техническим работникам выдали по 300 гр., остальному населению ─ по 150 гр. Но когда навигация по Ладоге уже почти прекратилась, и в город фактически не доставлялся провиант, даже этот скудный паёк пришлось урезать. Самые низкие нормы отпуска хлеба за весь период блокады были установлены на следующих отметках: рабочим выдавалось по 250 гр., служащим, детям и иждивенцам ─ по 125 гр.; войскам первой линии и боевых кораблей ─ по 300 гр. хлеба и 100 гр. сухарей, остальным воинским частям ─ по 150 гр. хлеба и 75 гр. сухарей. При этом стоит помнить, что все подобные изделия выпекались не из первосортной или даже второсортной пшеничной муки. Блокадный хлеб того времени имел следующий состав:

мука ржаная ─ 40 %,

целлюлоза ─ 25%,

шроты ─ 20 %,

мука ячневая ─ 5%,

солод ─ 10 %,

жмых (при наличии заменял целлюлозу),

отруби (при наличии заменяли шроты).

В блокадном городе хлеб был, безусловно, высшей ценностью. За буханку хлеба, кулёк крупы или банку тушёнки люди были готовы отдавать даже семейные драгоценности. У разных людей были разные способы разделения ломтика хлеба, который выдавался каждое утро: кто-то разрезал на тонкие пластинки, кто-то ─ на крохотные кубики, но все сходились в одном: самое вкусное и сытное ─ это корка. Но о какой сытности может идти речь, когда каждый из ленинградцев худел на глазах?

В таких условиях приходилось вспоминать древние инстинкты охотников и добытчиков пропитания. Тысячи изголодавшихся людей потянулись в предместья города, на поля. Порой под градом вражеских снарядов измождённые женщины и дети разгребали снег руками, копали закостенелую от мороза землю, чтобы найти хоть несколько оставшихся в почве картофелин, корневища или листья капусты. Уполномоченный Государственного Комитета Обороны по продовольственному снабжению Ленинграда Дмитрий Васильевич Павлов в своём сочинении «Ленинград в блокаде» писал: «Чтобы заполнить пустые желудки, заглушить ни с чем не сравнимые страдания от голода, жители прибегали к различным способам изыскания пищи: ловили грачей, яростно охотились за уцелевшей кошкой или собакой, из домашних аптечек выбирали всё, что можно применить в пищу: касторку, вазелин, глицерин;, из столярного клея варили суп, студень». Да, горожане отлавливали всё, что бегало, летало или ползало. Птицы, кошки, собаки, крысы ─ во всей этой живности люди видели, прежде всего, еду, поэтому во время блокады их популяция в пределах Ленинграда и близлежащих окрестностей была почти полностью уничтожена. Бывали и случаи каннибализма, когда крали и съедали младенцев, отрезали наиболее мясистые (главным образом, ягодицы и бёдра) части тела у покойников. Но рост смертности всё равно был ужасающ: к концу ноября от истощения умерло около 11 тыс. человек. Люди падали прямо на улицах, идя на работу или возвращаясь с неё. На улицах можно было наблюдать огромное количество трупов.

К тотальному голоду прибавлялись и страшные холода, наступившие в конце ноября. Столбик термометра нередко опускался до отметки в −40˚ по Цельсию и почти не поднимался выше −30˚. Водопровод замёрз, вышли из строя канализационная и отопительная системы. Уже полностью отсутствовало топливо, остановились все электростанции, замер городской транспорт. Нетопленные комнаты в квартирах, равно как и холодные помещения в учреждениях (стёкла окон зданий выбивались из-за бомбёжек), изнутри покрывались изморозью.

Ленинградцы начали устанавливать в своих квартирах железные печки-времянки, выводя трубы из окон. В них сжигалось всё, что вообще могло гореть: стулья, столы, платяные и книжные шкафы, диваны, паркетные полы, книги и прочее. Понятно, что таких «энергоресурсов» не хватало на продолжительный период. По вечерам изголодавшиеся люди сидели в темноте и холоде. Окна латали при помощи фанеры или картона, поэтому студёный ночной воздух почти беспрепятственно проникал в дома. Чтобы согреться, люди надевали на себя всё, что имели, но и это не спасало: целые семьи погибали в собственных квартирах.

Всему миру известна маленькая записная книжка, ставшая дневником, который вела 11-летняя Таня Савичева. Маленькая школьница, которую покидали силы, не ленясь, записывала: «Женя умерла 28 дек. в 12.30 час. утра 1941 года. Бабушка умерла 25 янв. в 3 час. дня 1942 г. Леня умер 17 марта в 5 час. утра 1942 г. Дядя Вася умер 13 апреля в 2 ч. ночи 1942 г. Дядя Лёша ─ 10 мая в 4 час. дня 1942 г. Мама ─ 13 мая в 7 час. 30 мин. утра 1942 г. Савичевы умерли все. Осталась одна Таня».

К началу зимы Ленинград стал «городом льда», как писал американский журналист Гаррисон Солсбери. Улицы и площади занесло снегом, поэтому нижние этажи домов еле видны. «Смолк перезвон трамваев. Застыли вмёрзшие в лёд коробки троллейбусов. Прохожих на улицах мало. А те, кого увидишь, идут медленно, часто останавливаются, набираясь сил. И стрелки на уличных часах закоченели на разных поясах времени».

Ленинградцы уже настолько обессилили, что у них не было ни физических возможностей, ни желания спускаться в бомбоубежище. Тем временем воздушные атаки фашистов становились всё интенсивнее и интенсивнее. Некоторые из них продолжались по нескольку часов, нанося огромный урон городу и истребляя его жителей.

С особым ожесточением германские пилоты целились в заводы и фабрики Ленинграда, такие, как Кировский, Ижорский, «Электросила», «Большевик». К тому же на производстве не хватало сырья, инструментов, материалов. В цехах было нестерпимо холодно, и от прикосновений к металлу сводило руки. Многие труженики производства выполняли работу сидя, так как простоять 10-12 часов было невозможно. Вследствие остановки практически всех электростанций некоторые станки приходилось приводить в движение вручную, из-за чего трудовой день увеличился. Нередко кое-кто из рабочих оставался ночевать в цеху, экономя время на выполнение срочных фронтовых заказов. В результате такой самоотверженной трудовой деятельности за второе полугодие 1941 года действующая армия получила из Ленинграда 3 млн. снарядов и мин, более 3 тыс. полковых и противотанковых орудий, 713 танков, 480 бронемашин, 58 бронепоездов и бронеплощадок. Помогали трудящиеся Ленинграда и другим участкам советско-германского фронта. Осенью 1941 года, во время ожесточённых боёв за Москву, город на Неве отправил войскам Западного фронта свыше тысячи артиллерийских орудий и миномётов, а также значительное количество других видов вооружения. Командующий Западным фронтом генерал Г. К. Жуков 28 ноября прислал А. А. Жданову телеграмму со словами: «Спасибо ленинградцам за помощь москвичам в борьбе с кровожадными гитлеровцами».

Но для совершения трудовых подвигов необходима подпитка, вернее, питание. В декабре Военный совет Ленинградского фронта, городской и областной комитеты партии принимали экстренные меры по спасению населения. По заданию горкома несколько сотен человек тщательно обследовали все места, где до войны хранились продукты питания. На пивоваренных заводах вскрывали полы и собирали оставшийся солод (всего удалось скопить 110 тонн солода). На мельницах со стен и потолков соскребали мучную пыль, вытряхивали каждый мешок, где когда-то лежала мука или сахар. Остатки съестного находили на складах, в овощехранилищах и железнодорожных вагонах. Всего таких остатков было собрано около 18 тыс. тонн, что, безусловно, было немалым подспорьем в те тяжёлые дни.

Из хвои было налажено производство витамина С, который действенно защищает от цинги. А учёные Лесотехнической академии под руководством профессора В. И. Шаркова в короткий срок разработали технологию промышленного получения белковых дрожжей из целлюлозы. 1-я кондитерская фабрика начала ежедневный выпуск до 20 тыс. блюд из таких дрожжей.

27 декабря ленинградский горком принял постановление об организации стационаров. Городской и районные стационары действовали во всех крупных предприятиях и предполагали постельный режим для наиболее ослабевших трудящихся. Относительно рациональное питание и тёплое помещение помогало выживать десяткам тысяч людей.

Примерно в то же время в Ленинграде стали возникать так называемые бытовые отряды, в составе которых были молодые комсомольцы, в большинстве своём девушки. Пионерами такой чрезвычайно важной деятельности была молодежь Приморского района, чьему примеру последовали другие. В памятке, которую выдавали членам отрядов, можно было прочитать: «Тебе... поручается забота о повседневных бытовых нуждах тех, кто наиболее тяжело переносит лишения, связанные с вражеской блокадой. Забота о детях, женщинах и стариках ─ твой гражданский долг...». Сами мучаясь от голода, бойцы бытового фронта приносили немощным ленинградцам воду с Невы, дрова или еду, растапливали печи, убирали квартиры, стирали бельё и т.д. Немало жизней было спасено в результате их благородного труда.

При упоминании о тех неимоверных трудностях, с которыми столкнулись жители города на Неве, невозможно не сказать о том, что люди отдавали себя не только у станков в цехах. В бомбоубежищах зачитывались научные работы, защищались диссертации. Ни на один день не закрывалась Государственная публичная библиотека им. М. Е. Салтыкова-Щедрина. «Теперь я знаю: только работа сохранила мне жизнь,» ─ произнёс как-то профессор, который был знакомым Татьяны Тэсс, автора очерка о блокадном Ленинграде под названием «Дорогой мой город». Он рассказывал, «как почти каждый вечер он отправлялся из дома в научную библиотеку за книгами».

С каждым днём шаги этого профессора становились медленнее и медленнее. Он постоянно боролся со слабостью и жуткими погодными условиями, в пути его нередко застигали врасплох воздушные тревоги. Бывали даже такие моменты, когда он подумывал, что не дойдёт до дверей библиотеки, но каждый раз взбирался по знакомым ступеням и входил в свой мир. Он видел библиотекарш, которых он знал «добрый десяток лет». Он знал также, что и они из последних сил терпят все блокадные трудности, что и им непросто добираться до своей библиотеки. Но они, собравшись с духом, день за днём вставали и шли на любимую работу, которая так же, как и тому профессору, сохраняла им жизнь.

Считается, что в блокадном городе в первую зиму не работала ни одна школа, но это не так: одна из ленинградских школ проработала весь учебный 1941-42 год. Её директором была Серафима Ивановна Куликевич, до войны отдавшая этой школе тридцать лет.

Каждый учебный день учителя неизменно приходили на работу. В учительской стоял самовар с кипячёной водой и диван, на котором можно было перевести дух после тяжёлой дороги, ведь в отсутствии общественного транспорта голодным людям приходилось преодолевать нешуточные расстояния (один из педагогов от дома до школы проходил тридцать две (!) трамвайные остановки). Не было сил даже для того, чтобы нести портфель в руках: он висел на верёвочке, привязанной к шее. Когда звенел звонок, учителя шли в классы, где сидели такие же обессилевшие и истощённые дети, в домах которых неизменно случались непоправимые беды ─ смерть отца или матери. «Но дети вставали утром и шли в школу. Их держал на свете не тот скудный хлебный паёк, который они получали. Им сохраняла жизнь сила души».

В той школе учились только четыре старших класса, в одном из который осталась всего одна девочка ─ девятиклассница Вета Бандорина. Но учителя всё равно приходили к ней и готовили к мирной жизни.

Однако никак нельзя представить себе историю ленинградской блокадной эпопеи без знаменитейшей «Дороги жизни» ─ автомобильной магистрали, проложенной по льду Ладожского озера.

Ещё в октябре начали проводить работы по изучению озера. В ноябре же исследования Ладоги развернулось в полную силу. Разведывательные самолёты делали аэрофотоснимки местности, активно разрабатывался план строительства дороги. Как только вода разменяла свое жидкое агрегатное состояние на твёрдое, этот район почти ежедневно обследовался специальными разведывательными группами совместно с ладожскими рыбаками. Они осматривали южную часть Шлиссельбургской губы, изучая ледовый режим озера, толщину льда у берегов, характер и места спусков на озеро и многое другое.

Ранним утром 17 ноября 1941 года с невысокого берега Ладоги у деревни Коккорево на ещё неокрепший лёд спустился небольшой отряд бойцов, который возглавил воентехник 2-го ранга Л. Н. Соколов, командир роты 88-го отдельного мостостроительного батальона. Перед первопроходцами ставилась задача разведать и проложить маршрут ледовой трассы. Вместе с отрядом по Ладоге шли два проводника из местных старожилов. Отважный отряд, обвязавшись верёвками, успешно миновал острова Зеленцы, достиг села Кобона, и тем же путём вернулся обратно.

19 ноября 1941 года Военный совет Ленинградского фронта подписал приказ об организации перевозок по Ладожскому озеру, о прокладке ледовой дороги, её охране и обороне. Пять дней спустя утвердили план всей трассы. От Ленинграда она проходила к Осиновцу и Коккорево, затем спускалась ко льду озера и пролегала по нему в районе Шлиссельбургской губы до села Кобона (с ответвлением на Лаврово) на восточном берегу Ладоги. Далее через болотисто-лесистые места можно было достигнуть двух станций Северной железной дороги ─ Заборье и Подборовье.

Вначале военно-автомобильная дорога по льду озера (ВАД–101) и военно-автомобильная дорога от станции Заборье до села Кобона (ВАД–102) существовали как бы по отдельности, но позже были объединены в одну. Её начальником был уполномоченный Военного совета Ленинградского фронта генерал-майор А. М. Шилов, а военным комиссаром ─ заместитель начальника политуправления фронта бригадный комиссар И. В. Шишкин.

Лёд на Ладоге ещё непрочен, а первый санный обоз уже в пути. 20 ноября в город были завезены первые 63 тонны муки.

Голодный город не ждал, потому приходилось идти на всевозможные ухищрения, чтобы доставить наибольшую массу продовольствия. Например, там, где ледовое покрытие было угрожающе тонким, его наращивали при помощи досок и хворостяных матов. Но и такой лёд иногда мог «подвести». На многих участках трассы он был способен выдержать лишь наполовину нагруженный автомобиль. А перегонять машины с небольшим грузом было невыгодно. Но и здесь выход был найден, притом весьма своеобразный: половина груза укладывалась на сани, которые прицеплялся к машинам.

Все усилия были ненапрасны: 23 ноября первая колонна автомашин доставила в Ленинград 70 тонн муки. С этого дня началась полная героизма и отваги работа шофёров, дорожников-эксплуатационников, регулировщиков, врачей ─ работа на всемирно известной «Дороге жизни», работа, о которой лучше всего мог сказать только непосредственный участник тех событий. Таковым был старший лейтенант Леонид Резников, напечатавший во «Фронтовом дорожнике» (газета о ладожской военной автотрассе, начавшая издаваться с января 1942 года, редактор ─ журналист Б. Борисов) стихи о том, что выпадало на долю водителя полуторки в то суровое время:

«Мы спать забывали, мы есть забывали ─

И с грузами мчались по льду.

И в варежке стыла рука на штурвале,

Смыкались глаза на ходу.

Преградой пред нами снаряды свистели,

Но путь был ─ в родной Ленинград.

Вставали навстречу пурга и метели,

Но воля не знала преград!»

Действительно, снаряды были серьёзным препятствием на пути смелых шофёров. Уже упоминавшийся выше генерал-полковник вермахта Ф. Гальдер в декабре 1941 года писал в своём военном дневнике: «Передвижение транспорта противника по льду Ладожского озера не прекращается... Наша авиация начала налёты...» Этой «нашей авиации» противостояли советские 37- и 85-миллиметровые зенитные орудия, множество зенитных пулемётов. С 20 ноября 1941 года по 1 апреля 1942 года советские истребители для патрулирования пространства над озером вылетали около 6,5 тыс. раз, провели 143 воздушных боя и сбили 20 самолетов с чёрно-белым крестом на корпусе.

Первый месяц работы ледовой магистрали не принёс ожидаемых результатов: из-за сложных погодных условий, не лучшего состояния техники и воздушных налётов немцев план по перевозкам не был выполнен. До конца 1941 года в Ленинград было доставлено 16,5 тонн грузов, а фронт и город требовали по 2 тыс. тонн ежедневно.

В своём новогоднем выступлении Гитлер произнёс: «Ленинград мы не штурмуем сейчас сознательно. Ленинград выжрет самого себя!»3 Однако фюрер просчитался. Город на Неве не только подавал признаки жизни ─ он пытался жить так, как это было бы возможно в мирное время. Вот какое сообщение было опубликовано в газете «Ленинградская правда» в конце 1941 года:

«ЛЕНИНГРАДЦАМ К НОВОМУ ГОДУ.

Сегодня населению города дополнительно к ежемесячным продовольственным нормам будет выдано: по пол-литра вина ─ рабочим и служащим и по четверти литра ─ иждивенцам.

Исполком Ленсовета принял решение провести с 1 по 10 января 1942 года в школах и детских садах новогодние ёлки. Все дети будут угощаться праздничным обедом из двух блюд без вырезки талонов из продовольственных карточек».

Такие билеты, что вы можете здесь видеть, давали право окунуться в сказку тем, кому пришлось раньше времени стать взрослее, чьё счастливое детство стало невозможным из-за войны, чьи лучшие годы были омрачены голодом, холодом и бомбёжками, смертью друзей или родителей. И, тем не менее, власти города хотели, чтобы дети почувствовали, что даже в таком аду есть поводы для радости, и наступление нового 1942 года ─ один из них.

Но до наступавшего 1942 года дожили далеко не все: только в декабре 1941-го от голода и холода скончалось 52 880 человек. Общее же количество жертв блокады ─ 641 803 человека.

Вероятно, чем-то похожим на новогодний подарок было и прибавление (впервые за всё время блокады!) к тому убогому пайку, который полагался. Утром 25 декабря каждый рабочий получил по 350 граммов, а «сто двадцать пять блокадных грамм ─ с огнём и кровью пополам», как писала Ольга Фёдоровна Берггольц (которая, кстати, наряду с простыми ленинградцами переносила все тяготы вражеской осады), превратились в 200 (для остального населения). Без сомнения, этому поспособствовала и «Дорога жизни», которая с нового года стала действовать активнее прежнего. Ужё 16 января 1942 года вместо намеченных 2 тыс. тонн было доставлено 2, 506 тыс. тонн грузов. С этого дня план стал перевыполняться регулярно.

24 января 1942 года ─ и новая надбавка. Теперь по рабочей карточке выдавали по 400 гр., по карточке служащего ─ 300 гр., по карточке ребёнка или иждивенца ─ 250 гр. хлеба. А спустя ещё некоторое время ─ 11февраля ─ рабочим стали выдавать по 400 гр. хлеба, всем остальным же ─ по 300 гр. Примечательно, что целлюлозу больше не использовали в качестве одного из ингредиентов при выпечке хлеба.

С Ладожской трассой связана и ещё одна спасительная миссия ─ эвакуация, начавшаяся ещё в конце ноября 1941 года, но получившая массовый характер лишь в январе 1942-го, когда лёд стал в достаточной степени прочным. Эвакуации подлежали в первую очередь дети, больные, раненые, инвалиды, женщины с малолетними детьми, а также научные работники, студенты, рабочие эвакуируемых заводов вместе с семьями и некоторые другие категории граждан.

Но советские вооружённые силы тоже не дремали. С 7 января по 30 апреля проводилась Любанская наступательная операция войск Волховского фронта и части сил Ленинградского фронта, направленная на прорыв блокады. Поначалу движение советских войск на любанском направлении имело некоторый успех, но бои велись в лесистой и болотистой местности, для эффективности наступления были нужны немалые материальные и технические средства, а также продовольствие. Недостаток во всём вышеперечисленном вкупе с активным сопротивлением немецко-фашистских войск привело к тому, что в конце апреля Волховскому и Ленинградскому фронтам пришлось перейти к оборонительным действиям, и операция была завершена, так как задача не была выполнена.

Уже в начале апреля 1942 года из-за серьёзного потепления ладожский лёд стал подтаивать, кое-где появлялись «лужи» глубиной до 30-40 см, но закрытие озёрной автотрассы произошло только 24 апреля.

С 24 ноября 1941 года по 21 апреля 1942 года в Ленинград было привезено 361 309 тонн грузов, эвакуировано 560,304 тыс. человек. Ладожская автомагистраль позволила создать небольшой неприкосновенный запас продовольственных продуктов ─ около 67 тыс. тонн.

Тем не менее, Ладога не переставала служить людям. За летне-осеннюю навигацию в город было доставлено около 1100 тыс. тонн различных грузов, а также эвакуировано 850 тыс. человек. За всё время блокады из города было вывезено не менее полутора миллиона человек.

А что же город? «Хотя рвались ещё снаряды на улицах и гудели в небе фашистские самолёты, город наперекор врагу оживал вместе с весной». До Ленинграда дотянулись солнечные лучи и унесли морозы, так долго терзавшие всех. Голод тоже начал понемногу отступать: увеличился хлебный паёк, началась выдача жиров, крупы, сахара, мяса, но в очень ограниченном количестве. Последствия зимы были неутешительными: множество людей продолжало умирать от дистрофии. Поэтому борьба за спасение населения от этой болезни стала стратегически важной. С весны 1942 года самое широкое распространение получили пункты питания, к которым на две-три недели прикреплялись дистрофики первой и второй степеней (при третьей степени человека госпитализировали). В них больной получал блюда, в полтора-два раза калорийнее, чем полагалось по стандартному пайку. Эти столовые помогли восстановиться около 260 тыс. человек (в основном, рабочим промпредприятий).

Также действовали столовые общего типа, где питались (согласно статистике за апрель 1942 года) не менее миллиона человек, то есть большая часть города. Там сдавали свои продовольственные карточки и взамен получали трёхразовое питание и соевое молоко и кефир в придачу, а начиная с лета ─ овощи и картофель.

С наступлением весны многие отправились за город и стали вскапывать землю под огороды. Партийная организация Ленинграда поддержала этот почин и призвала каждую семью иметь свой огород. В горкоме даже был создан отдел сельского хозяйства, а в радиоэфире постоянно звучали советы по выращиванию того или иного овоща. В специально приспособленных городских теплицах выращивалась рассада. Некоторые из заводов наладили выпуск лопат, леек, граблей и прочих огородных инструментов. Индивидуальными участками были усыпаны Марсово поле, Летний сад, Исаакиевская площадь, парки, скверы и т.д. Любая клумба, любой клочок земли, хоть немного пригодный для такого фермерства, вспахивался и засеивался. Свыше 9 тыс. га земли были заняты картофелем, морковью, свёклой, редисом, луком, капустой и т.п. Практиковался и сбор съедобных дикорастущих растений. Затея с огородами была ещё одной неплохой возможностью улучшить снабжение пропитанием войска и населения города.

Ко всему прочему, Ленинград сильно загрязнился за осеннее-зимний период. Не только в моргах, но даже просто на улицах лежали незахороненные трупы, которые с приходом тёплых дней начали бы разлагаться и стали бы причиной масштабной эпидемии, чего городские власти никак не могли допустить.

25 марта 1942 года исполком Ленгорсовета в соответствии с постановлением ГКО об очистке Ленинграда принял решение о мобилизации всего трудоспособного населения на работы по уборке дворов, площадей и набережных ото льда, снега и всевозможных нечистот. С трудом поднимая рабочие инструменты, истощённые жители боролись на своей фронтовой линии ─ линии между чистотой и загрязнённостью. К средине весны были приведены в порядок не менее 12 тыс. дворов, более 3 млн. кв. км улиц и набережных теперь сверкали чистотой, вывезли около миллиона тонн мусора.

15 апреля был по-настоящему знаменателен для каждого ленинградца. Почти пять тяжелейших осенних и зимних месяцев все, кто работал, преодолевали расстояние от дома до места службы пешком. Когда в желудке ─ пустота, ноги немеют на морозе и не слушаются, а над головой свистят снаряды, то даже какие-то 3-4 километра кажутся каторгой. И вот, наконец, наступил тот день, когда каждый мог войти в трамвай и добраться хоть до противоположного конца города без всяких усилий. К концу апреля трамваи ходили уже по пяти маршрутам.

Чуть позже восстановили и такую жизненно необходимую коммунальную услугу, как водоснабжение. Зимой 1941-42 гг. только примерно в 80-85-ти домах работал водопровод. Те же, кто был не из числа счастливчиков, населявших такие дома, вынужден был всю холодную зиму брать воду из Невы. К маю 1942-го краны ванных комнат и кухонь вновь зашумели от проточной Н2О. Водоснабжение снова перестало считаться роскошью, хотя радости многих ленинградцев не было предела: «Это трудно объяснить, что испытывал блокадник, стоя у открытого крана, любуясь струёй воды... Солидные люди, словно ребятишки, брызгались и плескались над раковинами». Восстановили и канализационную сеть. Открылись бани, парикмахерские, ремонтно-бытовые мастерские.

Как и на Новый год, на Первомай 1942 года ленинградцам выдали следующие дополнительные продукты: детям ─ по две таблетки какао с молоком и по 150 гр. клюквы, взрослым ─ по 50 гр. табака, 1,5 литра пива или вина, 25 гр. чая, 100 гр. сыра, 150 гр. сухофруктов, 500 гр. солёной рыбы.

Окрепнув физически и получив моральную подпитку, оставшиеся в городе жители вернулись в цеха за станки, но топлива до сих пор не хватало, поэтому около 20 тыс. ленинградцев (почти все ─ женщины, подростки и пенсионеры) отправились на заготовку дров и торфа. Их усилиями до конца 1942 года заводы, фабрики и электростанции получили 750 тыс. куб. метров древесины и 500 тыс. тонн торфа.

Торф и дрова, добытые ленинградцами, приплюсованные к каменному углю и нефти, привозимые извне кольца блокады (в частности, посредством построенного в рекордные сроки ─ менее чем за полтора месяца ─ Ладожского трубопровода), вдохнули жизнь в промышленность города на Неве. В апреле 1942-го 50 (в мае ─ 57) предприятий выпускали военную продукцию: за апрель-май фронту было отправлено 99 орудий, 790 пулемётов, 214 тыс. снарядов, более 200 тыс. мин.

Гражданская индустрия старалась не отставать от военной, возобновив выпуск товаров широкого потребления.

Прохожие на городских улицах сбросили с себя ватные штаны и фуфайки и нарядились в пальто и костюмы, платья и цветные косынки, чулки и туфельки, а ленинградки уже «пудрят носы и красят губы».

Чрезвычайно важные события происходили в 1942 году на фронте. С 19 августа по 30 октября проходила Синявская наступательная операция войск

Ленинградского и Волховского фронтов при поддержке Балтийского флота и Ладожской военной флотилии. Это была четвёртая попытка прорыва блокады, как и предыдущие, не решившая поставленной цели, но сыгравшая определённо положительную роль в деле обороны Ленинграда: было сорвано очередное покушение немцев на неприкосновенность города.

Дело в том, что после героической 250-дневной обороны Севастополя советским войскам пришлось покинуть город, а затем и весь Крым. Так что на юге фашистам стало полегче, и можно было сосредоточить всё внимание германского командования на проблемах, имеющихся на севере. 23 июля 1942 года Гитлер подписал директиву № 45, в которой, выражаясь простонародно, «давал добро» на проведение операции по штурму Ленинграда в начале сентября 1942 года. Сначала она называлась «Feuerzauber» (в пер. с нем. ─ «Волшебный огонь»), затем ─ «Nordlicht» («Северное сияние»). Но у противника не только не получилось совершить значительный прорыв к городу: вермахт в ходе боевых действий потерял 60 тыс. человек убитыми, более 600 орудий и миномётов, 200 танков и столько же самолётов. Были созданы предпосылки для успешного прорыва блокады в январе 1943 года.

Зима 1942-43 годов была для города не столь мрачной и безжизненной, как предыдущая. На улицах и проспектах уже не было гор мусора и снега. Трамваи снова стали привычным явлением. Открылись школы, кино и театры. Почти повсеместно действовали водопровод и канализация. Окна квартир теперь были застеклены, а не безобразно заколочены подручными материалами. Имелся небольшой запас энергоносителей и провианта. Многие продолжали заниматься общественно полезным трудом (помимо основной работы). Примечательно, что с 22 декабря 1942 года началось вручение медали «За оборону Ленинграда» всем отличившимся.

В городе наблюдалось некоторое улучшение ситуации с провизией. Кроме того, зима 1942-43 оказалась более мягкой, нежели предыдущая, поэтому ладожская автодорога во время зимы 1942-43 действовала только 101 день: с 19 декабря 1942 по 30 марта 1943 года. Но водители не позволяли себе расслабляться: общий грузооборот составил более 200 тыс. тонн грузов.